Глава 7. Чёрный октябрь

Использование материала разрешается только при условии наличия активной ссылки на Top-Snooker.com в начале текста.
Текст предназначен для ознакомления и не является источником извлечения коммерческой выгоды.

Стивен Хендри начинал сезон 1988-89 с большими надеждами. Однако, его мечты о победных свершениях обернулись ночным кошмаром.

Стивена буквально преследовали несчастья. До того месяца его карьеру можно было назвать сказкой, а теперь жизнь самым жестоким образом давала понять, что золотая пора закончилась. Сначала пришлось на время расстаться с девушкой Менди. Потом он провел несколько мучительных недель, беспокоясь за маму – Айрин попала в больницу и перенесла операцию, после которой восстанавливалась три месяца. А самым худшим стал октябрь 1988, когда его бывший телохранитель и близкий друг Томми МакЭванс стал рассказывать, будто Стивен принимает наркотики, чтобы разнообразить свою сексуальную жизнь с Менди.

Чудо-мальчик Хендри превратился в ходячее разочарование. В первых двух турнирах сезона, Fidelity Unit Trusts International в Сток-он-Трент и Rothmans Grand Prix в Рединге, он потерпел полную неудачу. Конечно, для Стивена это был кошмар: «Словно фильм ужасов. Ничего не получалось. Казалось, целый мир рухнул на мои плечи».

События того года принесли молодому человеку много боли, хоть он и пытался скрывать свои переживания. Иена Дойла они тоже не обошли стороной. «После фантастических успехов прошлого сезона, этот был не слишком хорош. Многое шло не так. Люди заговорили, что причина неудач Стивена частично во мне, что я взвалил на него непомерно тяжелую ношу и требую результатов.

Совершеннейшая чушь. Каникулы Стивена растянулись на 12 недель вместо планируемых 10, так как в начале августа ему хотелось поехать в Португалию. Он отправился туда с Майком Халлетом, своей мамой Айрин и братом Китом».

За путешествие пришлось заплатить весьма высокую цену. Во время отдыха Стивен практически с головой ушел в свое увлечение номер два – гольф. «Он играл в гольф каждую свободную минуту, – вспоминал Дойл. – Если не в Гленигле, то в Ренфрю, если не в Ренфрю, то в Эрскине. Он жаждал сыграть на любой площадке для гольфа, попадавшейся ему на пути, и его карьера оказалась под угрозой.

Перед стартом сезона он должен был вернуться в клуб, чтобы начать серьезную подготовку. Но среди гольфистов у него появилось много хороших друзей – Билли Мачбенс в Гленигле и Джон Чиллас в Стёрлинге – поэтому даже после каникул он все так же отдавался своей страсти.

Роковой выбор. Вместо шести или семи часов, необходимых, чтобы поддерживать пик формы, он стал уделять практике лишь пару часов в день. Он считал, что этого хватит, и сильно ошибся.

Невероятно, но гольф перевесил снукер, поэтому чтобы освободить для него больше времени Стивен начал приходить в клуб рано утром. Вот что говорит об этом Дойл: «Иногда, по утрам, он повергал меня шок, приезжая на парковку и сидя в машине, пока клуб не откроется. Потом он подходил к столу, делал пару ударов – и р-раз – убегал играть в гольф.

Я ни при каких условиях не собирался устраивать ему головомойку за такое поведение. Да, несколько раз я упоминал об этом, но он только улыбался и отвечал, что уверен в уровне своей игры. И, в общем-то, я оставил его в покое. Я считал, что ему уже 19 лет, он профессионал с 16, один из лучших игроков в мире и уже достиг того этапа, когда может принимать решения сам.

А потом начался сезон и большие ожидания. Стивен чувствовал, что он на верном пути, что неплохо играет. Но он не понимал, что после великолепного прошлогоднего выступления охотник Хендри теперь сам превратился в желанную добычу для остальных игроков. Он стал для них живой целью. Он больше не был среди тех, кто готовится к встречам с топовыми игроками, он перешел в другой класс – класс снукерной элиты».

На Fidelity он играл со Стивом Джеймсом, новичком, которого прославил Чемпионат Мира прошлого года, где он блестяще выступал до проигранного Клиффу Торбурну четвертьфинала 12-13. Этот результат Стивену следовало бы расценить как предупреждение. Ему надо было понять, что Джеймс серьезный, уверенный в себе после того матча с Торбурном соперник.

Так считал Иен Дойл. Но Стивен проигнорировал предостережение, и Джеймс вынес его со стола. «Стивен не мог сконцентрироваться, и, казалось, совсем не испытывал интереса. Он выглядел так, будто мог отлучаться с арены попить чаю, и возвращаться, когда приходила его очередь играть».

Стивен согласился с жесткой оценкой своего менеджера. «Это было отвратительное выступление. Стив Джеймс – хороший, быстро прогрессирующий игрок. Мне следовало побеждать его. Но я витал в облаках, не задумывался над игрой, и Стив воспользовался своим шансом, жестоко наказав меня. Это ужасный старт сезона».

Из потерявшего свой блеск Стока Хендри отправился в Лондон, Cafe Royal, на новый официальный Мастерс, где должен был сразиться с Терри Гриффитсом. Стивен без проблем одержал верх 4-0, но это было одно из его лучших выступлений.

«Терри играл в худший снукер за всю свою карьеру. Если бы вы оставили красный на краю лузы, и попросили Терри забить его с трех футов, он бы определенно испытал с этим трудности. Стивен сделал то, что должен был, играя не слишком хорошо, и его уверенность снова укрепилась».

Однако сигналы становились все тревожней. «На следующий день мы в Блэкпуле играли матч против молодого снукериста Стива Кэмпбела. Этот была квалификация на Canadian Masters, и парень так нервничал, что я его даже пожалел. Стивен начал просто великолепно – с брейка 99, потом 112. А потом его игра вдруг развалилась, и ему пришлось серьезно сражаться, чтобы пройти дальше (5-2)».

Две победы за два вчера. Стивен возвращался к форме – но возвращался ли? Ответ должен был дать Rothmans Grand Prix, турнир, подаривший ему большой триумф в 1987 году.

«Я приехал в Рединг лишь с одним намерением – удержать титул, – сказал Стивен. – Он значил для меня чрезвычайно много, мой первый успех в рейтинговых турнирах. Но моим надеждам суждено было разбиться в матче, воспоминания о котором затем преследовали меня много лет».

Его первым оппонентом был Иен Вильямсон из Лидса, игрок, по словам Дойла «такой медленный, что сезон мог начаться и завершиться за время одного его подхода к столу. Далеко не самый легкий соперник на свете».

Страхи менеджера подтвердились, когда дома, в Бридж-он-Аллан, он прочитал телетекст и узнал счет. «Два-ноль в пользу Вильямсона – я чуть с кресла не свалился. Я немедленно позвонил водителю Стивена, Джону Кэрролу, который присутствовал на матче, и высказал ему довольно много всего. Естественно, я был зол не на Джона. Вся злость была направлена только на одного человека– Стивена Хендри.

Стивен собрался и прошел дальше 5-2. По-видимому, выслушал мои комментарии, сделанные через Джона. Я знал, каким был Стивен. Он стал бы говорить себе: «Я борюсь с трудностями и должен себя подзадорить. Мне сейчас тяжело, но со мной все будет в порядке».

Но я беспокоился, несмотря на победу в матче, ведь сезон только начался, а его концентрация уже вызывала много вопросов».

У Стивена были на то причины. За день до своего разгромного поражения от Стива Джеймса на Fidelity он узнал, что его маму Айрин отвезли в больницу. Прооперировали её за два дня до матча второго раунда на Rothmans. «Это было время волнений и тревог», – сказал он.

Во втором раунде Rothmans Стивен должен был сойтись с Дугом Маунтжоем, очень опытном игроком, над чьей карьерой, как считалось, сгущаются сумерки. Но в тот день в них заплутал его юный оппонент.

«Все знали, как напряженно Дуг работал, чтобы подойти к новому сезону в форме, – говорил Дойл. – Он тренировался под руководством одного из гуру снукера, Френка Каллана, и летом тратил на практику просто жуткое количество часов».

Случившееся ошеломило снукерный мир. Маунтджой буквально разобрал Хендри 5-1, отдав лишь первый фрейм. Рассказывает Стивен: «Было очень горько проиграть титул именно так. Я не начинал матч, ожидая легкой победы. Я знал, что будет тяжело, ведь Дуг закаленный боец. Но все равно результат был плохим, плохое поражение, и я знал, что Иен Дойл будет в ярости».

Он был прав. Менеджер и игрок горячо поспорили. «Я указывал на его плохую игру, на репутацию, которую он себе портил, говорил, что он возвращается к тому, с чего начинал, – поделился воспоминаниями Дойл. – Я посоветовал ему снова начать усердно тренироваться, посвятив столько времени практике, сколько понадобится, чтобы восстановить форму. Вместо Стерлинга, где стоял его стол, он выбрал одно из индивидуальных помещений. Там ничто не могло его отвлечь. И на шесть часов в день эта комната становилась его личной тюрьмой».

Говорит Стивен: «Временами это напоминало ад, иногда тюремное заключение в одиночке. Но такое однообразие помогло мне разобраться и со своей игрой и с концентрацией, которые тогда имели обыкновение периодически куда-то исчезать.

Я знал в душе, что слишком много играл в гольф. Но я действительно его люблю, и в этом была проблема. За последние два года я уменьшил свой гандикап до 11, и не стань я снукеристом, я обязательно бы попробовал стать профессиональным игроком в гольф. Но снукер – моя работа, так что мне пришлось сократить время, отведенное на гольф. Мне это не нравилось, но так нужно было сделать».

Перед первым матчем Сanadian Masters в Онтарио против Денни Фаулера Хендри нервничал. «Трудности отразились на его уверенности, – говорил Дойл. – Он чувствовал чудовищное давление. В снукерных кругах все громче раздавались высказывания, что Стивену тяжело, и он исчерпал себя».

Но в силе его характера не приходилось сомневаться, матч он закончил 5-2. «Я знал, что стоит на кону, и просто хотел пройти первого соперника. Было очень тяжело, и я обрадовался, когда победил. Я знал, что не могу позволить себе еще один вылет на ранней стадии».

Валлийский волшебник-острослов Клифф Уилсон, способный в форме показывать невероятную игру, был следующим оппонентом Хендри. К счастью для шотландца в тот октябрьский день снукер Уилсона разочаровывал, и Стивен выиграл с комфортным преимуществом 5-1.

Третий раунд свел Хендри с главной канадской надеждой турнира, Клиффом Торбурном. Это было страшное испытание. Но за 24 часа до него, Стивен подвергся еще одному – и оно не имело никакого отношения к снукеру.

В Англии вышла газета с броским заголовком: «Стивен Хендри в любовном дурмане». Перевернув первую страницу можно было прочитать: «Телохранитель рассказывает о шокирующих секретах золотого мальчика снукера и его блондинки». И еще «Афродизиаки сводят Стива с ума».

Стивену и Иену Дойлу зачитали это по телефону, и такие инсинуации ошеломили обоих. В заметке говорилось, что бывший телохранитель Стивена, Скотт Томми МакЭванс, приподнимает завесу над тайной «удивительных игр» Стивена и Менди. Он рассказывает, как «Стивен Хендри становится помешан на сексе после приема мощного афродизиака». Это средство, по его словам, было словно «наркотик», стимулирующая смесь, действующая как усилитель потенции.

«Это дикость и совершеннейшая неправда», – протестовал Дойл.

Беспочвенные заявления о «сексе-и-наркотиках» ужаснули Хендри и Дойла. Но личность автора не вызвала удивления. Томми МакЭванс работал неполный день телохранителем/водителем Стивена в начале сезона 1987-1988. Майка Халлета он тоже возил, и, по словам Дойла, некоторое время выполнял свою работу просто блестяще. А потом он разошелся с женой.

Во время British Open в Дерби в феврале 1988 Томми временно отстранили от выполнения его обязанностей. «Причины были довольно просты, – рассказывает Дойл. – Он постоянно искал приключений, пропадал на дискотеках и увивался за женщинами. Во время командировок на все это налагается запрет.

«Прямо перед Чемпионатом Мира, в апреле, он вернулся к работе. Но потом Стивен и Томми рассорились. В основном, потому что Стивен знал, до чего Томми может дойти, и его это не устраивало. В конце концов, Томми должен был присматривать за Стивеном и Майком, но он с этим не справлялся.

Недовольство непрекращающимися похождениями Томми росло, однако, мы отработали Чемпионат Мира, хотя с каждым днем становилось все понятнее, что решительных действий не избежать.

Потом стартовал новый сезон, и поведение Томми вкупе с его привычкой постоянно опаздывать, сделали невозможным наше дальнейшее сотрудничество. А когда он не забрал Майка из Бридж-он-Аллан в аэропорт на рейс до Манчестера, где должен был проводиться выставочный матч, у меня закончилось терпение.

Это было последней каплей, я уволил его. Он расстроился и попросил еще один шанс, но я ответил, что он уже давно их все профукал».

Однако, тогда Дойл видел Томми МакЭванса не в последний раз. «Через две недели он появился в снукерном клубе Стерлинга и сказал, что из-за разрушенного брака обанкротился и задолжал банку 12 000 фунтов. У него не было ни гроша, и он отчаянно нуждался в деньгах.

Он спросил, могу ли я помочь ему. Когда услышал «нет», стал угрожать, что продаст несколько историй про Стивена в один из английских таблоидов. Первой мыслью было сказать ему, чтобы выметался. Меня его слова не слишком заботили. Стивен образцовый профессионал, такой же, как Стив Дэвис.

Я сказал Томми, что продавать ему нечего, но был удивлен и разочарован его словами, ведь раньше он боготворил Стивена. Я просто не мог представить, что он добровольно вываляет себя в грязи, пытаясь очернить имя Стивена какими-то дикими, совершенно неправдоподобными заявлениями. Они были хорошими друзьями, играли вместе в гольф. Обида была направлена не против Стивена, а против меня за то, что я уволил его.

Я перестал его уважать. Когда он сказал, что собирается в газеты, все шансы на пересмотр моего решения исчезли.

Должен сказать, – продолжает Дойл, – что все проблемы Томми создал себе сам. Он – Питер Пен, не вылезающий из ночных клубов. А для женатого мужчины за тридцать с двумя детьми это неподходящее место. Иногда он выпивал больше чем требовалось, и, к тому же, довольно многим в Стерлинге задолжал.

Я могу только предположить, что из-за всех этих проблем у него слегка помутилось в голове. Но, как я понимаю, ему заплатили около 20 000 фунтов за его больные выдумки.

Однако могу сказать совершенно точно, он по-прежнему член снукерного клуба Спенсера в Стерлинге, Томми членства не лишали. Хотя, если он когда-нибудь покажется в клубе, искушение дать ему коленом чуть пониже спины будет очень сильным.

Но он не посмеет появиться там никогда. Слишком многие ненавидят его за то, что он сделал. Бог знает, как он сможет жить в мире с собой».

Благодаря неприятностям из-за МакЭванса, у Стивена в голове царила полная неразбериха. Но он был очень серьезно настроен на то, чтобы забыть про все, что творилось дома, и подготовиться к встрече с Клиффом Торбурном.

Проявив потрясающий характер, он обыграл Торбурна 5-4, выйдя в полуфинал на Стива Дэвиса, который и выиграл два первых рейтинговых турнира сезона: Fidelity и Rothmans. Но победа Хендри не принесла удовольствия Дойлу. С безжалостной откровенностью он оценил ее так: «Это было худшее выступление, которое мне приходилось видеть от обоих игроков. Клифф мог бы выиграть 5-0; Стивен мог бы выиграть 5-0. А то, что в этом матче кто-то вообще должен был оказаться победителем, настоящий позор.

Весь матч был комедией ошибок, но ни один игрок не имел причин для смеха. Мне казалось, что Клифф боится Стивена. Я не собираюсь никого обижать, говоря это. Стивен уже побеждал Клиффа в выставочных матчах и сокрушил его на пути к титулу на British Open. Думаю, он слишком осторожно играл со Стивеном, и Стивен, с трудом, но прорвался в следующий круг на решающем черном шаре».

Хендри ускользнул от поражения, но попал прямо на «Самородка». Их матч был равным до 12 фрейма, Дэвис вел 6-5. Хендри выглядел уверенно до счета 73-8 в свою пользу, счета, который требовал от Стива уже четыре снукера для победы в матче. Но на свободном шаре для Хендри сложилась совершенно гибельная ситуация, и, в результате, Дэвис сделал феерический камбэк, уведя фрейм прямо из-под носа Хендри 74-73. Дэвис потом выиграл 9-5.

«Я совершенно обессилен, – сказал Стивен. – меня следовало бы пристрелить за то, что упустил такой фрейм. Играя с Дэвисом нельзя расслабляться».

В финале встретились два великих соперника Дэвис и Уайт. Уайт одержал победу 9-4.

Источник: Remember My Name: Authorized Biography of Stephen Hendry by John Docherty
Перевод: Виктория Буткова