Глава 6. Ленни и игровые автоматы
← Глава 5
Мне было около 12 лет, когда я познакомился с Ленни – Леонардом Алфредом Кейном, если называть его полным именем. Он был старше меня, родом из Вондсворта, и очутился в нашей глуши из-за снукера. На самом деле, ничего удивительного. Многие игроки перебирались из клуба в клуб в поисках приключений. Чем-то это немного напоминало субботний вечер на Диком Западе, когда в город въезжали вооруженные бандиты.
Больше всего мне в Ленни нравилось чувство юмора. Он говорил быстро, рифмованным сленгом – он по-прежнему так умеет – и мог часами сыпать шутками и рассказывать небылицы. Но покорил меня его талант мошенничать с игральными автоматами, его научил этому один ирландец по прозвищу Моби Дик. Я не считал это воровством, потому что автоматы не играют честно. «Дурные деньги», говорили мы, когда видели, как люди подходят к ним.
Я быстро соображал, когда дело касалось ставок, и очень скоро просчитал вероятность выигрыша джекпота, не говоря уже обо всем остальном. Поэтому я просто считал, что выправляю баланс. Я бы даже не сказал, что мы обворовывали заведения, где стояли эти автоматы – ведь в отличие от владельцев, они ничего не зарабатывали. Я не оправдываюсь, но в детстве для меня это было всего лишь грандиозной проделкой, примерно как воровство яблок у фермеров. Это было весело, я хотел тоже так уметь и приставал к Ленни, чтобы он научил меня секретам мастерства – он был волшебником, а я его жаждущим знаний учеником.
Я не промышлял этим постоянно, в основном только когда мне нужна была пара монет, чтобы начать игру за снукерным столом. Я гордился тем, что могу превратить пять или десять фунтов из игровых автоматов в пару сотен шуршащих купюр – так что я рассматривал эти гроши как первоначальный капитал. Мы с Ленни работали командой. Он занимался этим семь лет, но когда я стал его подзуживать, мы усовершенствовали технику и в несколько раз подняли ставки.
Метод был следующий: монетка привязывалась на нитку, обмотанную вокруг пальца на один оборот – можно обмотать и три раза, но если кто-нибудь подойдет, удрать уже не получится, и вас поймают на горячем, с пальцами, распухшими от нитки. Так что один раз вокруг сустава, опускаете монетку внутрь, ждете, пока не кликнет, вытаскиваете назад и – бинго!
Если кто-то подходит и спрашивает «Эй, приятель, а чем это ты тут занимаешься?» вы отпускаете монетку, и она вместе с ниткой падает внутрь автомата – а вы исчезаете за дверью, ведущей на улицу.
Разработчики игровых автоматов всегда пытались нас опередить, стараясь сделать эти штуки абсолютно надежными. В аппараты поновей можно было забраться лишь сбоку. Фактически приходилось сверлить крошечное отверстие и вставлять туда обломок металлических плечиков, нагретый над зажигалкой. Вы вставляли внутрь раскаленный прут и чувствовали, как затворы открываются. Один, другой и – бинго! Снова! Я таким не занимался, слишком рискованно. Вы стоите там, сверлите – но объяснить наличие сверла, отверстия и куска раскаленных плечиков вам будет несколько затруднительно.
Некоторые вещи вызывают поток воспоминаний. Например, был у нас один тип, полное дерьмо, ненадежный по самое никуда – впрочем, неважно. В общем, дело происходило в «Розе и короне», на главной улице Вондсворта. Он позвонил Ленни: «Дуй сюда, живо. Тут хороший игровой автомат, просто чудесно расположен», и так далее. Я не говорю, что этот тип нас подставил. Но мысли такие были, потому что все это действительно обернулось подставой.
Короче, мы пришли и осмотрели место. Мне нужно было прикинуться, будто я ставлю пластинки в музыкальный автомат и одновременно закрывать Ленни так, чтобы никто не увидел, чем он занимается. Но менеджеры нас засекли. Они подкрались к Ленни сзади, и один из них проревел: «Попался!».
Ленни молниеносно выпустил нитку прямо в машину – вжик – и смотреть уже не на что! В тот же момент на диск попала «Money Honey» Bay City Rollers и грохнула на все помещение – а я чуть не умер от хохота.
Часто мы заходили еще дальше и совмещали развлечения с делом: игровые автоматы с выставочными матчами. Однажды я отправился в Херне Бей с Ленни, Тони Мео и еще одним парнем по имени Джо ле Бок. После наших выставочных вечером мы могли позволить себе только убогий ночлег и завтрак в гостинице с блохами и поношенными простынями. Чтобы заработать пару фунтов, утром мы отправились высматривать подходящие игровые автоматы в пабах и кафешках.
Джо и Тони выбрали один – самый что ни на есть надежный – чтобы потренироваться для начала. Мы с Ленни стояли на страже. Сзади мы услышали придушенный крик Джо, как будто что-то пошло не так. Похоже, он умудрился запутать нитку обо все, что только можно.
«Никак не получается!», – прокричал нам Тони, пробегая мимо. При этом он выглядел и вел себя так, будто его вот-тот схватят и посадят на десять лет.
В конце концов, мы согласились, что нам надо разделиться. Я продолжу свое победное партнерство с Ленни, а новички Тони и Джо ле Бок будут вместе – и либо пан либо пропал. Мы обрабатываем столько игровых автоматов, сколько хотим, и никаких взаимных упреков. К обеду мы с Ленни заработали около 40 фунтов, очень неплохие деньги за день, а дуэт Тони и Джо – лишь жалкую десятку.
Когда мы встретились, чтобы выпить и узнать, как идут дела, Тони сказал: «Это нехорошо. Я так не могу».
«Не бери в голову, приятель, – ответил мягко Ленни, – Это же просто для смеха, разве не так? Ничего страшного».
*
А как мы повеселились в Ярмуте, когда поехали играть выставочные на полицейский бал! Мы с Ленни вели себя как полные психи – сначала целый день обносили в городе игровые автоматы, а потом выпендрились и пошли на бал, где в тот вечер присутствовало около 500 полицейских.
Мы ринулись безоглядно обворовывать первые попавшиеся автоматы, получая по несколько фунтов с каждого (к трем часам дня каждый из нас заработал 90 фунтов). Потом наступило время азартных игр – с 15.00 до 17.30. А с 17.30 до 20.00 мы продолжили свое дело. Мы заработали около 320 фунтов за вечер, хорошие деньги. Однако нас сгубило то, что мы не смогли вовремя остановиться.
*
Однажды нас арестовали недалеко от Тутинга – из всех мест-то! Все началось с того, что мы, словно Артфул Доджер и Фаген, обучили пару мелких пацанов обворовывать игровые автоматы. Когда нам требовались башли, мы посылали их на дело, и эти хорошие мальчики возвращались назад с добычей. Прямо как банда Фагена.
Кто-то заложил нас, когда мы сидели в пабе и считали наш улов. В общем-то, ничего удивительного – при нашей-то наглости. Мы стали рассовывать деньги по карманам, монеты покатились в разные стороны, мы бросились за ними. Нас поймали. Если бы мы упали в реку, мы бы утонули под чистым весом металла. Но нас всего лишь упаковали в полицейский фургон, настолько старый, что он едва не развалился на части, пока доехал назад до участка.
Полиция решила, что мы обнесли газовый счетчик – это означало обвинение во взломе и проникновении. Не став сообщать нашим родителям, они продержали нас в участке целую вечность, пока шныряли по району в поисках следов несуществующего ограбления, которое соответствовало бы такой куче мелких монет. На следующий день, благодаря знаменитой южно-лондонской системе сплетен и слухов мама в конце концов узнала об этом и прибежала в полицейский участок с криком: «Мой сын у вас?».
Как только я услышал ее голос, я начал стонать и всхлипывать: «О-о, не бейте меня! О-о, моя голова!».
«Я убью тебя, тварь!» – накинулась мама на полицейского сержанта.
Поскольку никто не сообщил ни об одном ограблении в районе, они нас выпустили.
Я тоже безумно люблю розыгрыши – чем бесхитростней, тем лучше. У нас с Ленни был один любимый, который почти всегда срабатывал и был способен уморить нас от смеху. В общем, ехали мы как-то в Шеффилд на Intercity 125(1) , стояли в баре и пили водку. Люди всё ходили и ходили туда-сюда, и двери всё открывались и закрывались – вших, вших, вших – сбрендить можно. Однако хуже всего был официант. Каждый раз, провозя мимо нас столик, он жеманно щебетал тоненьким голоском: «Не могли бы вы отойти куда-нибудь в другое место?», хотя все видели, что больше стоять было негде.
«Мы просто пьем», – сказал я.
«В проходе пить не полагается», – высокомерно ответил он.
Как только официант отошел на достаточное расстояние, чтобы не слышать нас, я достал хрустящую десятку и улыбнулся Ленни. «У тебя есть нитка?».
У Ленни, как у бойскаута, в карманах всегда можно было найти всякий хлам. Как он говорит, никогда не знаешь, что может понадобиться. Мы привязали десятку к нитке, и когда официант шел обратно, Ленни небрежно уронил банкноту в проход прямо позади себя. Конечно же, возвращавшийся со столиком официант ее заметил.
“Не знаю, как он собирается ее достать, Джимми, – прошептал Ленни, – но он обязательно попробует”.
Официант прошел мимо, затем попятился назад и стремительно бросился на банкноту, как неуклюжая балерина. Ленни мгновенно дернул за нитку.
Тут официант оказывается на полу – он пытается схватить ее, он врезается в дверь, он полностью перестает понимать, что происходит! Дверь открылась перед ним, и он в нее выпал. Меня согнуло пополам от смеха, когда Ленни выкрикнул: “Что там такое?”.
*
В снукерном зале при помощи той же десятки мы разыграли еще одного парня, Лофти. В то время десятка была десяткой и чего-то стоила. Я бросил ее, и она приземлилась у меня между ног, наполовину выглядывая из-за реста под моим сиденьем. Ленни привязал банкноту к длинной веревке и ждал на расстоянии. Лофти заметил ее, когда был у стола. Его игра покатилась к черту, поскольку он разрывался между желанием победить во фрейме и нырнуть за десяткой до того, как ее кто-то схватит. Жадность победила. Мы не ошиблись, и вскоре Лофти сделал свой ход: безразличным тоном он заявил, что ему нужен рест, тот самый, который был под моим сиденьем. Тот, что висел под столом, его не устраивал.
Совсем как официант, разве что не настолько отработанным движением, Лофти нырнул – и Ленни дернул за веревку. Банкнота поплыла, подпрыгивая в воздух и обратно, и Лофти за ней, ловя ее, словно хвост воздушного змея. Он не остановился, чтобы поинтересоваться, почему она двигается – никто никогда не останавливается – или почему я практически катаюсь по полу, подвывая от хохота.
*
Наша компания – Кенни Харви, Стучащий Норманн, Ленни и я – отправилась в Манчестер, чтобы выступить на выставочном в клубе Бернарда Мэннинга, которым на самом деле управлял его сын. Да, я говорю о Берни-младшем. Бернард, который сам был ходячей комедией, задал тон вечеру, рассказав парочку чертовски смешных шуток про мои подвиги, но это были добрые шутки. В конце вечера мы все сидели в баре и неторопливо пили, и тут я решил, что пора уходить. В то время моим менеджером был Барри Хирн, и как всегда во время подобных мероприятий, он предоставил в мое распоряжение свой белый лимузин и водителя Роббо. И хотя в машине было множество полезных вещей, без которых, вероятно, ни один человек прожить не в состоянии, там не нашлось только одного – бара с ведерком для льда.
“Притормози, Джимми! – запротестовал Стучащий Норман, – Мы не можем ехать назад в Смоук без льда для водки, ну, подумай сам, приятель!”.
“Фиг я вам буду тырить ведерко для льда”, – сказал я, что в переводе на литературный язык означало, что я не беру вещи, на которые у меня нет права.
Но кто-то все равно набрал в ведерко льда и стащил его с барной стойки. Симпатичное ведерко из нержавеющей стали – ценой в пару крон, не больше, определенно не редкое и не ценное. Когда мы забрались в лимо и водитель завел мотор, Бернард Мэннинг выбежал из снукерного зала. Хотя, справедливости ради, следует оговориться, что это мог быть его сын – видите ли, было темно, и я непосредственно не участвовал в процессе похищения ведра. В любом случае, кто бы это ни был, Берни-старший или Младший, оно стояло перед лимо с раскинутыми руками, выглядывая практически уже из-под колес. Как только машина остановилась, оно нырнуло головой в окно и выхватило ведерко прямо со льдом. Нам было бы крайне неловко, если бы мы могли прекратить смеяться.
(1) Скоростной поезд