Глава 1. Священный Грааль
Поздним летом 1982-го мы с Алексом Хиггинсом отправились в небольшой тур по Северной Ирландии. Для Алекса, который во второй раз выиграл Чемпионат мира, это была дорога домой, триумфальное возвращение солдата удачи к собственным корням. Полуфинал этого чемпионата, который пару месяцев назад мы с Алексом играли в Шеффилде, должен войти в историю как один из «великих» матчей, собравший у экранов телевизоров пятнадцатимиллионную аудиторию. Кроме того, с тех пор, как я примерил корону чемпиона мира среди любителей в Тасмании и стал профессионалом, прошло не так уж много времени, так что билеты на ирландский тур были распроданы еще перед тем, как мы приехали в страну.
Наш промоутер Джордж Армстронг зарабатывал, в основном, на трейлерах – он сдавал их туристам напрокат, так что этот тур был для него чем-то вроде шабашки. Чтобы сэкономить деньги на гостиницах, он арендовал для нас один из этих больших «домов на колесах» – «виннебаго», если мне память не изменяет, – арендовал целиком, вместе с водителем. И настаивал вот на чем: он хотел, чтобы Алекс взял с собой кубок чемпиона мира и показывал его на всех турнирах.
«Понимаешь, это придаст мероприятию дополнительные краски, – сказал Армстронг, – нужно же чем-то зацепить зрителей. Типа, два чемпиона мира, офигительный кубок – и все это для них».
Алекс, как всегда, прямо парировал: «Когда я играю в снукер, это и так цепляет!». Однако свой громадный кубок он захватил, упаковав его в специальный футляр, и мы отправились к месту проведения первого выставочного матча. Там кубок, словно священный Грааль, был перенесен из фургона в клуб и поставлен на почетное место на краю стола. Вокруг него тут же столпились местные детишки. Они рассматривали его округлившимися глазами, с благоговением думая о том, что это же настоящий кубок мира – и это в их-то маленьком городишке, больше смахивающем на деревню!
Первые пару дней все шло по плану. Всеми делами занимался водитель, оказавшийся по случаю хозяином фургона. На третий или четвертый день тура мы прибыли в Дерри, проехав мимо очаровательной деревенской гостиницы на берегу реки. К тому времени Алекс был сыт по горло бродяжьей жизнью и заявил, что на этот раз мы хорошо пообедаем и проведем ночь в нормальных постелях, а не в тесном фургончике, сопя друг другу в ухо. В общем, мы с Армстронгом и Алексом поселились в гостинице, а водитель остался в фургоне. Нашу одежду, снукерные кии и, конечно же, пресловутый кубок мы оставили там же.
А утром оказалось, что Армстронга и след поростыл. Небольшое расследование показало, что он сбежал, прихватив всю выручку. Первая мысль Алекса была о кубке. И он отправился проверять, в фургоне ли все еще трофей. Чего он не ожидал, так это того, что благодаря любителям почесать языки водитель получил эту информацию раньше нас, и, уже зная, что Армстронг дал деру, горел желанием получить деньги за свою работу. Он отказался даже открыть двери «виннебаго» для Алекса, который уже был на месте и жаждал быстренько получить свой трофей обратно.
Алекс стоял на парковке и стучал в двери фургона.
«Открывай, мне нужен кубок», – сказал он для начала спокойным тоном.
Из окна высунулась голова водителя: «Не открою! Приходи, когда достанешь мои деньги».
«Ну, сам посуди, это же не я тебя нанимал, – довольно рассудительно заметил Алекс. – Это мой кубок, и он мне нужен».
«Ты его получишь, когда мне заплатят», – ответил водитель, с грохотом захлопывая окно и задергивая на нем занавеску.
Алекс снова заколотил в дверь: «Я требую, чтобы ты меня впустил!». На этот раз он говорил уже немного громче. Водитель в ответ тоже закричал: «Убирайся! Я же сказал – получишь назад свой кубок, когда я получу свои деньги. Не раньше!».
Безусловно, водитель был прав. Он хотел, чтобы ему заплатили, но на руках у него было не слишком много козырей. Поэтому законность или чье-то право собственности интересовали его меньше всего.
Я стоял поодаль, праздно наблюдая за происходящим. Алекс прошествовал мимо меня к менеджеру отеля. «Разберитесь с этим. Это же ваша парковка, и меня это начинает раздражать».
Когда дело касалось Алекса, слово «раздражать» могло предвещать – и часто действительно предвещало – нечто эксцентричное и неординарное в ближайшем же будущем. Так что можно было понять менеджера, который начал заламывать руки, заикаться и, судя по лицу, просто пришел в ужас. Он старался, как мог. Он поспешил на улицу и переговорил с водителем или, по крайней мере, попытался переговорить, но занавески упрямо оставались задернутыми.
«Хорошо, значит, вот ты как! – зашипел Алекс, чей небольшой запас терпения уже был на исходе. – Я вызываю полицию! Время идет, а сегодня вечером у нас выставочный матч и люди, которых надо развлекать».
Вскоре на велосипеде прикатил одинокий полицейский, крайне возмущенный тем, что в воскресное утро его оторвали от дивана и жареного мяса. Он поставил свой велосипед, снял защипы с брюк и достал блокнот – точь-в-точь как в фильмах сороковых годов. Алекс лязгнул зубами от злости: «Боже! Похоже, мы собираемся проторчать здесь весь день».
«Отлично, определимся с фактами, – сказал констебль. – Имя?..» – «Ураган» Хиггинс». Он аккуратно записал наши имена, и на его лице появилась широкая улыбка. Это было время «Конфликта»*, как называли тогда ирландскую проблему, он продолжался уже давно и не шел ни в какое сравнение с вопросом о похищенном снукерном кубке чемпиона мира, за который требовали выкуп.
Констебль неторопливо подошел к фургону и аккуратно стукнул в дверь. «Именем закона, откройте!».
Алекс коротко усмехнулся – он не первый раз слышал эту фразу. Ответа не последовало, поэтому констебль постучался во все двери, подергал за все ручки и даже попытался рассмотреть что-то за наглухо задернутыми занавесками.
«Мерзавец залег в своей норе», – рассмеялся он.
Алекс зарычал: «Я пристрелю его! Нет! Я здесь гость. Я сделаю так, чтобы его пристрелили! В 1966-м собака стащила кубок мира по футболу – а этот пес только что украл мой снукерный трофей».
«Не стоит так все драматизировать, мистер Ураган, – сказал констебль. – Мы можем уладить эту маленькую проблему мирным путем, не тревожьтесь понапрасну».
Мы с Алексом удалились в бар выпить холодного пива, а он пошел посоветоваться по телефону с сержантом: дело о выкупе трофея оказалось жаркой работенкой. Вскоре он присоединился к нам.
«У меня как раз хватит времени на кружечку пива, – потер он руки. – Это недоразумение разрешится в мгновение ока, джентльмены, и вы продолжите свой путь».
В следующий раз, когда я посмотрел в окно, стоянка начала заполняться. Я подтолкнул локтем констебля, гипнотизировавшего взглядом свою третью маленькую пинту. «Похоже, ваш сержант прибыл с подкреплением», – сказал я при виде подъехавшей полицейской машины, за которой следовали несколько других транспортных средств без знаков отличия, из тех, что мы обычно называем «стервятниками».
Констебль отставил пиво, аккуратно разместил шлем на своих густых морковных волосах и отправился на улицу. Он переговорил с сержантом, после чего они попытались взять фургон в клещи. Водитель в ответ сделал радио погромче и начал сыпать оскорблениями из-за запертых дверей. Вскоре оба полицейских вынуждены были признать поражение и неторопливо зашагали назад в бар, на свой КПП, чтобы обсудить ситуацию.
Спустя 20 минут после телефонного звонка под вой сирены и мигание голубых огней появился главный инспектор. Горя желанием вернуть кубок его законному владельцу, он выскочил из машины со всей решимостью и авторитетом, приличествующими его рангу. Фургон, тем не менее, оставался закрытым. Персонал отеля и пара американских туристов, остановившихся здесь, чтобы, по их словам, насладиться прелестью и тишиной сельской местности, выплыли поглазеть на происходящее.
В конце концов, американка спросила своего мужа, что такое «снукер». Он ответил, что это ранняя примитивная разновидность пула.
«Примитивная? – фыркнул Алекс. – Давайте-ка кое-что уточним: я никогда не был примитивным за всю свою жизнь!».
Я перехватил его по пути с предложением выпить еще по порции «гиннесса». Но поскольку добиться обслуживания на тот момент было невозможно, нам пришлось налить себе самим. Когда мы с пивом вернулись на улицу, из церкви напротив вслед за прихожанами вышел священник в сутане. Месса закончилась, и паства в праздничных нарядах разбрелась поблизости, наслаждаясь солнцем и свежими сплетнями.
Святой отец дружески кивнул нам. «Отличное утро сегодня! Капелька «гиннесса» сейчас была бы очень кстати: знаете ли, так горло пересохло, пока я читал проповедь этим грешникам».
«Угощайтесь!» – щедро предложил я от имени всех грешников.
«О да! – вздохнул, возвращаясь к нам, священник, уже погрузивший нос в бокал с пивом, – Сейчас я промочу глотку, а потом быстренько со всем разберусь. Люди послушают человека в рясе. Деликатность нужна в такой ситуации – деликатность!».
Внезапно подъехал большой телевизионный фургон, и съемочная группа с парой местных радиорепортеров начали рыскать в поисках места для парковки.
Появление очередной партии машин и еще одной телевизионной группы заставило священника фыркнуть: «Совсем как в базарный день на Коннемарской ярмарке в старые добрые времена!».
Вскоре сформировалась зона боевых действий – две телевизионные команды увлеченно боролись за лучшую позицию. Перепихивания усиливались, и сержант пригрозил арестовать всех.
Во время смуты здесь располагалось крупное военное подразделение. Алекс рассказывал мне, что за все эти годы он и не к такому привык, но для меня все было внове. Поэтому, когда прибыли военные в бронированных машинах, я подумал, что мы влипли в крупные неприятности. Теперь в любой момент можно было ожидать еще и десант. Тем временем выезд со стоянки заблокировал легкобронированный транспорт, боеприпасов в котором было достаточно, чтобы в случае чего забросить всех нас прямо в Царство Божие – отель, фургон и Алексов кубок мира в придачу.
Солдат в камуфляже и пуленепробиваемом жилете выбежал из бронированной машины и нырнул под фургон. Кажется, он крепил к днищу что-то маленькое и круглое.
«А вот это уже интересно: они собираются подорвать его магнитной миной», – поделился своими наблюдениями шеф-повар, игнорируя приказ вернуться на кухню. Менеджер отеля как раз перечитывал присутствующих и понимал, что походя он может заработать больше, чем обычно получает за шесть месяцев.
Алекс заревел: «Пусть только попробуют подорвать мой кубок! Мне пришлось потрудиться, чтобы его заработать!».
«Ну, не думаю, что это мина, наверное, это просто микрофон», – подал голос священник.
«Это «Ураган» Хиггинс!» – закричал вдруг кто-то из журналистского отряда, привлекая к себе внимание. «Джимми Уайт!» – гаркнул второй, и нас взяли в плотное кольцо. Из фургона потянуло жареным беконом.
«Боже милостивый! Чертов негодяй готовит себе ланч! – священника толкали и пихали вместе с нами. – Тут Пасхальное восстание** начинается, а он себе мясо жарит!»
Так вышло, что только прошлым вечером водитель набрал полный бак воды. Кроме того, у него была еда и биотуалет. Он мог месяц там просидеть.
Оставив парочку соратников стоять в дозоре, представители прессы постепенно перебрались в бар, где закатили полномасштабную вечеринку. Звенели стаканы, жарились сосиски, а над головами людей сновали бутерброды, передаваемые на вытянутых руках. Кто-то уже затянул песню. Но мы с Алексом не могли расслабиться. Этот цирк тянулся с 10 часов утра – и хотя Армстронг и сбежал со всей выручкой, никто не отменял выставочный матч в сотнях миль отсюда. Болельщики добросовестно заплатили, чтобы увидеть нас, и мы не хотели их разочаровывать.
Алекс достал свою чековую книжку: «Я знаю, что поступаю, как идиот, но он выиграл». Размахивая ей как парламентерским флагом, он постучался в дверь фургона. «ОК, я заплачу! – закричал он. – Сколько тебе задолжали?».
Занавески раздвинулись, в открытом окне появилась голова водителя. Он рассмеялся: «Я знал, что вы меня поймете. 250 фунтов, сэр. Могу взять чеком».
Эта маленькая выходка стоила Алексу больше, чем мы в итоге получили: ведь мы не заработали ни копейки. И он по сегодняшний день не может сказать, почему не заморозил чек. Благодаря огласке, которую получило это дело, остаток тура был спасен «Conway Tables», компанией, которая производит снукерные столы, – благослови их Господь.
Эта сцена на парковке в Дерри до ужаса напоминала сюжет «Кейстонских копов*», и я запомнил ее надолго. Действительно надолго – дольше, чем Алекс оставался в моей жизни. Мне он чертовски нравится, но… Кстати, я не рассказывал вам о том, как он поселился у меня в ванной в номере Лиз Тейлор и Ричарда Бартона в дублинском отеле «Грэшем»? Он въехал туда в своем белом костюме и отказался выезжать. Сказал, что этот номер слишком хорош для мелкой шпаны из южного Лондона, а он, Алекс Хиггинс, – эстет. Но я мог и ослышаться.
* Конфликт в Северной Ирландии — этнополитический конфликт в Северной Ирландии, вызванный спором между центральными британскими властями и местными национальными организациями касательно конституционного статуса региона. Принято считать, что он начался в конце 60-х и закончился в 1998 году подписанием Белфастского соглашения.
** Пасхальное восстание — восстание, поднятое лидерами движения за независимость Ирландии на Пасху 1916 года во время Первой мировой войны.
***«Кейстонские полицейские» – серия немых комедийных фильмов (1912-1917 гг) о совершенно некомпетентной группе полицейских.