Текст предназначен для ознакомления и не является источником извлечения коммерческой выгоды.
*Перевод с комментариями Alex.
Вращаясь в спортивных кругах, можно услышать всевозможные слухи. Я думаю, что ни один вид спорта не обходится без хотя бы элементов коррупции. В снукере должны быть игроки, которые думают, что на одном матче можно заработать больше, чем за всю карьеру, если вовремя поддаться. Все мы делаем математические расчёты своих карьер. И всегда будут игроки, которые скажут: я могу выложиться полностью, но за следующие пять лет всё равно не заработаю больше 50-100 тысяч; или я сдам этот матч/фрейм и заработаю сто штук сразу, и если мне повезёт не спалиться, буду продолжать играть дальше, как будто ничего и не произошло.
Примерно таким я представляю образ мыслей некоторых игроков. Они любят деньги, азарт, определённый уровень жизни. Если им покажется, что они смогут сделать такое безнаказанно, они это сделают. Я знаю семерых – восьмерых, которые так и сделали. 80-90% из них – игроки нижнего эшелона, но есть и парочка топов.
Когда я прочитал историю в “News of the World” о том, что Джон Хиггинс согласился слить фреймы за деньги, я был в шоке. Судя по всему, это была операция с целью выявления мошенничества, ловля на живца, она проходила под прикрытием в отеле в Киеве, и в газете утверждалось, что он согласился слить 4 фрейма в 4-х разных матчах за 300 000 евро. В тот же день Джон дал показания о том, что согласился на это только потому, что обосрался от страха и хотел выйти из этой комнаты живым. Он думал, что разговаривает с русской мафией, и не хотел закончить “спящим с киевскими рыбами”. В конце концов он получил шестимесячный бан за то, что создал впечатление нарушения правил и не доложил о том, что его пытались подкупить; также его оштрафовали на 75 000 фунтов, но все обвинения в коррупции были с него сняты.
“Если я в чём и виновен, то только в наивности и излишнем доверии к тем, кто, как я думал, работают в интересах снукера и меня самого”, – сказал он, когда его забанили.
В какой-то степени он легко отделался. Его могли отлучить от игры на более долгий срок, а то и на всю жизнь. Выглядело так, что подстроил всё его менеджер, Пат Муни, но всё-таки Джон был в том номере, и это его сняла камера, когда он говорил: “О да, третий фрейм я проиграю, да, да”, и это никак не может смотреться хорошо, невзирая на его отмазки.
По справедливости, я не верю, что Джон когда-либо мог слить большой турнир.
Когда новости насчёт Джона вышли в свет, я был не только шокирован, я очень расстроился. Мы с Джоном всегда были близки – как друзья и как соперники – и для меня он герой. Только Хендри из всех мог играть так, как он, и иметь ещё большую страсть к победе. В поколении пост-Хендри, зачастую именно я и Джон сражались за большие титулы. Наши семьи тоже всегда дружили. Я помню, как щедр он был на слова, когда я выиграл свой первый ЧМ, и первое, что он сделал, это передал поздравления моему отцу. Так что я рад, что ему удалось преодолеть подставу “News of the World”. Я уверен, что это стало ему хорошим уроком.
В октябре 2012-го Стивен Ли был отстранён Ассоциацией Снукера от участия в профессиональных матчах после обвинений в необычных ставках на его матчи. Уже не впервой против Стивена выдвигали обвинения. В феврале 2013-го WPBSA сняла с него обвинения, связанные с матчами 2008-2009гг. Все обвинения были связаны со ставками и заключениями договоров с целью повлиять на исход матча.
Очень жаль, что он доигрался до своего отстранения, ведь он только вернулся в форму, взошёл на восьмую строчку рейтинга, его призовые за год составили 200-300 тысяч, всё у него было в ажуре. Он был в лучшей своей форме за много лет. Через своего адвоката, Тони Майлза, Стивен опроверг все обвинения против себя. “Он не признаёт своей вины ни в каких нарушениях правил и положений, и безмерно удручён тем, что было принято решение возбудить против него тяжбу”.
В то время, как я искренне надеюсь, что Стивена признают невиновным, если он всё-таки окажется виновным, то, безусловно, станет не первым игроком, не удержавшимся от искушения. Я не представляю, о чём они думали, но слив матчей добром никогда не окончится.
О том, что такое происходит, всегда ползли слухи. Помню, как в 1989-м арестовали южноафриканского игрока Сильвино Франциско, после его поражения Терри Гриффитсу со счётом 5:1. Именно на этот результат было поставлено больше всего денег, но его отпустили, так и не предъявив обвинений (хотя позже его посадили на три года за контрабанду конопли). Но все эти ставочные делишки были просто слухами вплоть до подставы Хиггинса. Потом, когда к власти пришёл Барри Хирн, он сказал: мы не будем смотреть на это сквозь пальцы, мы будем бдительно следить за игрой. Он даже назначил специального суперинтенданта в команду расследований, чтобы тот следил за скандалами со ставками. Это стало лучшим сдерживающим фактором – он сказал, что если у кого-то возникнет искушение нарушить закон, то он будет пойман.
Однажды мне предложили деньги за слив матчей, но я сказал – ни за что. Кое-кто позвонил мне и сказал, что хочет прогуляться со мной по лесу. Я знал этого типа, он был из тех, с кем шутки плохи. Я подумал – да ну нах, что же я такого натворил? Когда такие люди предлагают тебе такую прогулку, сразу возникает мысль – а вернусь ли я живым?
Забавно, что это оказался именно чёртов Эппинг Форест – тот самый лес, в котором я бегаю, чтобы привести в порядок свои мысли.
Я встретился с этим парнем, потому что я не знал, в чём дело. Я очень нервничал. Он пришёл один:
– Здорово, Ронни, как поживаешь?, – сказал он.
– Всё ништяк, – ответил я, хотя никаким ништяком и не пахло, как я думал.
– Мы просто немного пройдёмся, – сказал он. Боже, подумал я, ладно, давай просто пройдёмся. Таких людей лучше не узнавать с другой стороны. Они достаточно милы в общении, но лучше их не злить. Я стараюсь не иметь с ними ничего общего, чтобы не давать им повода для раздражения.
– Ты играешь в Премьер-Лиге, – сказал он.
– Да.
– А у нас есть люди, готовые ставить большие деньги.
Великолепно, подумал я. Как раз то, что мне нужно.
– Если ты сдашь такие-то фреймы, то мы заработаем немного денег, и дадим тебе столько-то.
То, что они мне предлагали – 20 штук – я мог заработать за пару дней. Не то, чтобы сумма повлияла бы на ход разговора, я вообще не хотел даже находиться там, не говоря уже о том, чтобы обсуждать слив матча. Так что я просто сказал ему прямо о том, что я не смогу этого сделать. Они отнеслись к этому абсолютно спокойно.
– Нет проблем, Рон, всё по чесноку, мы уважаем твои желания.
Всё это заняло минут пятнадцать. Он был безупречно вежлив. Я думаю, он с уважением отнёсся к моей прямоте. Это произошло около десяти лет тому назад. Это был единственный раз, когда мне сделали подобное предложение, и уходя, я думал – чёрт побери, это было что-то.
Если кто и мог не спалиться, то это я. Я мог бы сыграть левой, или даже одной рукой, или накрыть голову полотенцем, и притвориться, что снова сошёл с ума. Но это не то, что я смог бы или захотел бы сделать. Я не смог бы продолжать спокойно жить, мне бы казалось, что я кого-то ограбил.
Я думаю, что истоки моей честности кроются в моём детстве, когда я был отъявленным врунишкой. Я попадал в неприятности в школе, врал насчёт того, что я не крал у папы деньги – я брал себе по пятёрке из этих пакетов, что доставляли через дверь – и дошло до того, что папа просто вышиб из меня всю тягу к вранью тапком. В конце концов, я просто разучился врать, и таким я и остался. Иногда я хотел бы уметь врать. Все остальные говорят одно, имея в виду совсем другое. Мой отец достаточно честный, но в то время, как я рассказываю абсолютно всё, он бы мне сказал – нет, вот этого и того рассказывать не надо. Мне кажется, я паталогический правдоруб. Мне трудно вести себя по-другому, иначе я чувствую, что как бы блюю словами.
Следующие две главы… Даже не знаю, что с ними делать. В них Ронни только и делает, что бегает. Чувак настолько помешался на беге, что он стал для него важнее снукера. Мало того, он решил, что всем будет интересно про это читать! Ну что ж, спорить с ним не будем, пускай бегает дальше на здоровье и слагает об этом героические баллады, но я вот что сделаю: объединю их в один пост, вычленив отрывки, заслуживающие внимания, тем более, что последние три главы такие интересные, что придётся их переводить полностью.