В детстве я смотрел снукер по ВВС. Во времена турнира Пот Блэк. Мне было лет 8, я смотрел снукер с отцом, ярым болельщиком Рэя Риардона. Но когда я увидел Алекса Хиггинса, в матче с Рэем Риардоном, он меня покорил… Он был таким быстрым, он был ирландцем, у него была харизма.
В тот момент я полюбил снукер.
В том же году Санта подарил мне снукерный стол. Он стоял около моей двухъярусной кровати, размером фут на два. Мы с братьями ставили его на кухонный стол, когда с него убирали тарелки, и играли – бесконечные часы веселья!
Я никогда не выигрывал, я никогда не был хорош. Мои братья всегда брали верх, но потом я втянулся. Я попросил самого старшего брата Симуса привести меня в клуб Джейсона из Рейнлаха, который открылся в 1976-м. Он только открылся, и был на порядок лучше других клубов. В нём были игровые и музыкальные автоматы, пинболл, и столы для американского пула и снукера. Он был изюминкой района, но на той стадии у меня не было постоянного пропуска, я мог только наведываться по воскресеньям, на часок.
“для восьмилетнего, впервые увидеть снукерный стол полного размера – пугающе, он больше, чем кажется в телевизоре! для того, чтобы сделать удар, я становился на коробку от печенья, делал удар, пинал свою коробку, и делал следующий“
Когда я вырос, то приходил туда прямо со школьного автобуса, даже не заходя домой, и швырял свой рюкзак прямо под стол. Я должен был зарабатывать на свою игру – я опорожнял пепельницы, выносил мусор, подметал полы – делал любую работу, чтобы получить возможность сыграть в снукер, или в космических пришельцев на автомате.
Я начал выигрывать в снукер у старших посетителей. Порой от меня прятали мою коробку с печеньем, чтобы добиться преимущества – это было то ещё время!
Кий, которым я всегда играл с тех пор, внезапно появился в клубе Джейсона, когда мне было лет 10. Кто-то оставил его на подставке для киев. Я знал все кии в клубе, но этот появился из ниоткуда. Я начал им играть, и он мне понравился, он идеально мне подходил. Я спросил менеджера, могу ли я оставить его себе, если никто за ним не придёт, и он ответил, что я могу купить его за пятёрку.
Я побежал домой, и умолял маму, чтобы она дала мне пятёрку. Тогда пятёрка была неплохими деньгами за кий. Она знала, как сильно я хотел иметь свой кий, и дала мне пятифунтовую банкноту. Я пошёл на почту, и разменял её на 5 фунтовых банкнот. Потом я подошёл к менеджеру, и сказал ему, что мама может позволить мне заплатить всего лишь два фунта. Он согласился.
Вот так я завладел своим подержанным, немного кривым, двухфунтовым кием, которым я играю и по сей день. Всё, что я выиграл, начиная с юниорских соревнований, и до Чемпионата Мира, я выиграл этим кием. Неплохое вложение денег, и я надеюсь, что никто не придёт, чтобы потребовать назад этот кий!
Оглядываясь назад, я понимаю, что мой папа втянул меня в это. Он любил снукер.
Однажды, я играл у Джейсона, и услышал, что у моего папы сердечный приступ. Это случилось по дороге домой, когда он ехал после школьного концерта моей сестры. Он умер спустя два дня, в больнице Святого Винсента. Мне было 13. Это была огромная потеря.
Я скучаю за ним. По мере взросления, я скучал за ним всё больше, потому что знал, как ему бы нравилось смотреть за моей игрой – так же, как мне нравится смотреть за игрой в теннис моего сына. Папа встретился бы с Рэем Риардоном, Алексом Хиггинсом, Джимми Уайтом… он был бы в восторге.
Когда папа умер, у нас настали тяжёлые времена… маме пришлось самой растить нас четверых. Мне многие помогали. Семья Косгрейв, которая владела клубом Джейсона, давала мне бесплатные тренировки каждый день, а потом предложила мне спонсорство в турнирах. Они знали, что денег у меня не было… Не думаю, что мне удалось бы добиться того, чего я добился, без этой семьи. Жизнь порой бывает забавной.
Школа тоже оказывала мне большую поддержку. Я помню, как учитель смотрел в дневник, и говорил, что в прошлом году я пропустил 25 дней. Он надеялся на то, чтобы я проводил больше времени в школе, нежели в снукерных клубах.
“Забавно слышать это от вас, сэр – я как раз лечу в Новую Зеландию, играть на любительском чемпионате мира. Вернусь через три недели”.
“он сказал: “бросай эту игру, Дохерти, в снукере нет будущего, тебе нужно образование, чтобы устроиться на настоящую работу”
Я за свои деньги поставил два снукерных стола в свою старую школу, и время от времени я помогаю собирать деньги на оборудование для классных комнат. Теперь накоторые студенты стучат в дверь в 8.30, чтобы сыграть фрейм до начала уроков.
В моё время, в центре было три снукер клуба: Космо, Дом Снукера и Пьерро. Я садился на 11-й автобус, и выходил у причала, с пятёркой в кармане, готовым к соревнованию со старшими ребятами на деньги. Я набрался столько опыта, что меня начали называть Хитрый Кен.
Хитрый Кен выиграл чемпионат Ирландии в категории до 16 лет, когда ему было 13.
Тогда всё и началось. Я решил, что по окончании школы, я всерьёз займусь снукером. Я сдал экзамены, и переехал в Англию с 500 фунтов в кармане – это были все деньги, что я имел в этом мире.
В Англии было около сотни игроков, как минимум не хуже меня. Я продолжал прогрессировать. Я выиграл чемпионаты любителей и юниоров в 1989-м. Я знал, что я достаточно хорош, и что настало время попробовать себя в качестве профессионала.
Благодаря ирландскому профи Юджину Хьюс, у меня был бесплатный карт-бланш на тренировки в снукер клубе Илфорда, в Лондоне. Он же обеспечивал вступительные взносы в турнирах, на другом конце города. 32 остановки на метро, и пара автобусных маршрутов, но это того стоило, я играл каждый день, и работал над своей целью стать чемпионом.
Но всё чуть было не закончилось в самом начале.
Мы жили в домашней гостинице, принадлежащей ирландской паре. Мой сосед по комнате был на вечеринке, я сладко спал, мечтая о том, чтобы стать чемпионом мира. Он вернулся поздно, и поднимался по лестнице, когда он унюхал запах газа. На кухне был включен свет. Он заглянул в кухню, и увидел, что все камфорки были включены, а газ горел лишь в одной…
Хозяин дома решил свести счёты с жизнью… взорвать дом со всеми нами в нём. Если бы не мой друг, который выключил все камфорки, открыл окна, и поднял тревогу, так бы и было. Дом бы взорвался, и снукер бы не узнал Кена Дохерти! Мы собрали вещи, и уехали до рассвета.
Всё время я мечтал о мировом чемпионстве.
Я смотрел на Алекса Хиггина в 1982-м и на Денниса Тейлора в 1985-м, и думал: “Я хочу поднять этот кубок. Поцеловать кубок. Помахать рукой толпе.” Я хотел быть похожим на этих игроков, которые вдохновили меня играть, в первую очередь.
“когда я дошёл до финала в 1997-м, моим соперником был Стивен Хендри. он сражался за 6-й титул ЧМ подряд. он выиграл 30 матчей, невероятное достижение. практически, я играл со Стивеном на его площадке, в его дворе. я не мог быть бОльшим андердогом”
Я не боялся Стивена Хендри. Я видел себя, поднимающего кубок над собой. Я видел это, и это видение вдохновляло меня. Оно успокаивало меня, и давало веру в победу. Благодаря этой вере, я сумел выложиться на полную, и не дать Стивену победить. Я видел, как он нервничал.
Я вёл в счёте 15:9 перед последней сессией, и тогда… тогда я почувствовал давление. Я видел финишную прямую, но он был очень силён, он выиграл первые три фрейма, а мне удалось свести счёт к 16:12.
Когда я вышел после перерыва, я почувствовал, что ко мне вернулась вера в себя. Я сумел завершить начатое. Моя мечта исполнилась! Это было фантастическое чувство, момент, который я никогда не забуду!
Дорога домой была особенной, и неожиданной, в аэропорту меня ждало более тысячи людей. Я ехал в центр города на автобусе без крыши, до самой ОКоннелл стрит. Люди свисали с окон офисных зданий, машины сигналили, а потом было стрит пати в Рэйнлах.
Потом были народные гуляния в Дублин Мэншн Хауз. Начальник полиции сказал мне, что во время последней сессии финала, в Центральный Полицейский Участок не поступило ни одного звонка, хотя обычно им звонят каждые 5 минут! Они даже позвонили в телефонную компанию, чтобы узнать, всё ли в порядке с линией, а девушка из телефонной компании спросила их: вы снукер не смотрите, что ли? Начальник сказал мне: Дохерти, ты должен показываться на ТВ чаще, ты бы значительно облегчил мне работу!
“так что, я остановил преступную деятельность в Дублине на три часа, в этот понедельник. (банк холидэй, для тех, кто знает, что это такое – прим. пер.) не сомневаюсь, что преступники наверстали упущенное, впоследствии”
Шумиха была невероятной – в следующем году я дошёл до финала, проиграл, и мне пришлось вызывать такси домой, так что разница была ощутимой.
В 1997-м из ЧМ сделали настоящую бомбу. Я старался держаться подальше от Крусибла, из-за новостей, которые доходили до меня из дома. Телевизионщики и журналисты осаждали мой дом в Рэйнлах. Моей маме это не нравилось, у неё поднялось давление, и она даже не могла смотреть мои матчи.
Утром в последний день финала она села на велосипед, и поехала в центр города. Потом она поехала в церковь Доннибрук, зажечь свечки. По дороге домой, она пробила колесо, и ей пришлось идти пешком. По дороге, её остановил какой-то знакомый, и поведал: твой сын только что стал чемпионом мира!
Хотя ей и не нравилось повышенное внимание к её персоне, как к матери чемпиона мира, она очень гордилась мной. Кубок всегда возвышался на её телевизоре в гостиной, она натирала его каждый день, и целовала каждое утро. Любой, кто стучал в дверь, и просил фото с ней и с кубком, получал согласие.
Мама ушла в лучший мир в прошлом году. У неё был рак поджелудочной железы… ей поставили диагноз, и спустя 4 недели она умерла. Она в жизни не курила и не пила.
Она никогда не могла смотреть, как я играю, однажды она была в Гоффс (Айриш Мастерс – прим. пер.), я играл в финале с Ронни, и она думала: “а, ну и так неплохо, он уже в финале, пойду гляну, как он играет”, но в конце концов она весь матч провела в перебирании своих чёток, с работниками парковки. Это было трогательно, но в этом присутствовала и толика грусти, для меня.
Она была великой женщиной. Сильной женщиной. Я очень по ней скучаю.
Лучший матч, в котором я принимал участие в Крусибле, был полуфинал 2003 против Пола Хантера. Я проигрывал 15:9, ему надо было выиграть 2 фрейма, мне 8. Я победил со счётом 17:16. Я снова оказался в финале, в этот раз против Марка Уильямса.
Мы шли ноздря в ноздрю до счёта 16:16, но он выиграл последние два фрейма. Я был безутешен. Пережить это поражение заняло у меня долгое время. Сколько раз я доходил почти до вершины Эвереста, но не смог её покорить…
После этого, снукер, как вид спорта, упал. У нас осталось лишь 6 рейтинговых турниров, и стало меньше спонсоров, и телетрансляций.
Потом у руля стал Барри Хирн, и сумел внести изменения. Теперь у нас 20 рейтинговых турниров. Призовой фонд вырос с 3.5 млн до 20 млн фунтов, миллионы людей смотрят нас по всему миру, и сейчас самое лучшее время для того, чтобы стать профессионалом.
Сейчас мы видим столько юных игроков из всех уголков мира, это приятно видеть.
Все эти переезды уже не доставляют мне столько удовольствия, но я всё ещё люблю снукер, и мне нравится соревноваться с лучшими из лучших.
Ронни ОСалливан – наш талисман. Мы тренировались в одном клубе. Я всегда побеждал его 10:2, 10:3… ему было всего 12, но я всё равно горжусь этим!
В моих глазах, Ронни – лучший игрок нашего спорта. Нет никаких сомнений в том, что он гений, его статистика просто невероятна. Он сделал максимум за 5 минут 20 секунд! Мы в неоплатном долгу перед ним за то, что он привлёк столько людей в наш спорт, равно как Хиггинс и Уайт, в свои времена.
Наверное, ему придётся выиграть 7 ЧМ, чтобы действительно превзойти Стивена Хендри в глазах всех, и стать величайшим снукеристом всех времён.
“я поражён тем, что он никогда не был номинирован на лучшего спортсмена по версии ВВС, несмотря на то, что он является одним из лучших спортсменов, когда-либо выступавших за Великобританию”
Сейчас я работаю на радио, и я люблю эту работу. Я, и Реджи Корриган, звезда Лейнстера и Ирландии, ведём шоу под названием Дублин Говорит о Спорте 106.8 в течение 5 лет. Мне и Реджи это очень нравится. Когда включается красный свет, и мы выходим в прямой эфир – это кайф! Это не работа!
Но я до сих пор работаю снукеристом. Теперь я один из самых старых снукеристов. Хорошо, что Джимми Уайт и Джо Свейл до сих пор играют, так что я не САМЫЙ старый снукерист в туре.
В какие-то дни, я хочу, чтобы всё началось сначала, мне снова 18 лет, у меня много амбиций, и мало ответственности – вне игры.
Но в большинство дней, я просто счастлив, что мне удалось наложить руку на кубок Чемпиона Мира.
