Глава 9. Мы – семья
Текст предназначен для ознакомления и не является источником извлечения коммерческой выгоды.
*Перевод с комментариями Alex.
Несмотря на название, речь идёт в основном о самом Ронни. Начинается с того, как отец заставлял его бегать (сто раз уже слышали, сколько можно!), потом, как купил ему стол. Сейчас маленький Ронни играет на таком же. Ронни иногда даёт сыну уроки игры, и считает, что мальчик одарён, и мог бы стать профи. Говорит, что если маленький Ронни захочет пойти этим путём, то он его поддержит, но сам предпочёл бы, чтобы сын занялся чем-то другим, и больше времени проводил на воздухе.
“Жизнь снукериста ужасна в некоторых аспектах. Во-первых, надо всегда держать эмоции под контролем, нет никакого общения за столом, и иногда ты сидишь по пять часов молча, не говоря ни слова. Ты становишься отшельником, автоматом. Посмотрите на снукеристов – они выключаются и ходят, как зомби. Снукериста видно за версту. Снукер – спорт одиночек. Всё надо делать самому. Если ты обратишься к кому-то за помощью, это будет расценено, как слабость. Я не хочу, чтобы маленький Ронни стал таким”.
Дальше о том, как жилось его родителям сразу после рождения Ронни. Мы читали это и в первой книге – как они мыли машины, как сицилийская семья матери считала, что этот брак обесчестил семью, как они не верили в Ронни-старшего, считали его ленивым и бесперспективным. Со временем они переехали в Лондон, и занялись продажей порножурналов. Это было запрещено, полиция периодически проводила рейды на Уэст Энде, но им удавалось и заработать хорошо, и не попадаться (секрет прост, в то время полиция в Англии, а особенно в центре Лондона, была ещё коррумпированной, просто Ронни этого не озвучивает – прим. пер.). Сейчас только у братьев Ронни-старшего остались парочка магазинов, отец и мать Ронни вне игры.
“Есть старое клише: если ты хорош в снукере, то это признак зря потраченной юности. Забавно, что так не говорят о гольфистах или крикетёрах. Но в этом есть доля правды. Зачем проводить столько часов взаперти, когда можно гулять на солнышке? Я очень рано добился успеха. К 10 годам я делал сенчури, в 12 выиграл свой первый про-ам, в 15 сделал первый макс. По снукерным меркам, я был очень скороспелым. Не думаю, что Стивен Хендри и Стив Девис брали кий в руки до 13 лет”.
“Когда я выиграл свой первый турнир у Стивена Хендри, я помню, что боялся, ведь я играл против своего героя, и у меня не было никаких шансов на победу. В конце концов, я победил его, и сейчас, когда я просматриваю повтор, я не вижу на своём лице ни тени этого страха. И я думаю – ого! этот пацан выглядит таким уверенным, бесстрашным”.
“Побеждать никогда не было для меня приоритетом, пока я не победил в парочке турниров. В свои 12 лет я зарабатывал больше 20-ти штук в месяц. Невероятно, если честно. Я зарабатывал больше, чем многие взрослые. Я был странным мальчиком для своего возраста. Другие игроки не верили, что мне всего 12 – я уже брился – и говорили, посмотрите, какая детина. В 14 у меня уже была волосатая грудь.
Причина, по которой я столько зарабатывал – я выигрывал настоящие турниры про-ам. Много ребят иногда выигрывали по 300-400 фунтов, но я выигрывал по тысяче, полторы, по две с половиной, и делал это регулярно. Многие взрослые недолюбливали меня. Отцы, глядя на меня, говорили – о, нет, моему мальчику придётся играть с вот этим… И часто я их просто разрывал, они не могли забить ни одного шара, я выигрывал 3:0, за полчаса всё было кончено.
Я был беспощаден. Я никогда никого не жалел. Когда я был ещё ребёнком, отец вколотил в меня инстинкт убийцы, так же, как потом Рей Риардон – никогда не давай им слезть с крючка, всегда дави их; если им нужны снукера – ставь им снукера сам. Когда жмёшь руку, действительно жми, и смотри им в глаза, рука не должна быть как дохлая рыба.
Я по природе совсем не таков, папа вложил это в меня. Я помню, как жал руку одной старушке, и случайно перестарался, а она сразу – ааааааааа!..
По природе своей я джентльмен. Папа сделал меня таким, каким он думал я должен быть. Я думаю, что был бы ещё более беспощаден, если бы он не ушёл тогда. Но когда его закрыли, я нашёл себя, и стал похож на того человека, каким я являюсь по природе. У меня нет инстинкта убийцы, который бы заставлял меня стремиться к мировому господству. Мне нравится играть, но во мне нет того, что бы заставляло меня выиграть 8 титулов ЧМ, побить какой-то рекорд, или отомстить победившему меня игроку. Это не мой тип мышления. Хотя я до сих пор достаточно беспощаден, когда я за столом, потому что таков мой стиль игры, который я пытаюсь усовершенствовать”.
“Часто я настолько тихий, такой отстранённый, что я просто выключаю телефон на несколько дней, чтобы сбежать от всех и всего. Как только я его включаю, я вижу все эти звонки и письма, и меня это пугает, я не знаю, как с этим совладать. Я не хочу этого, я хочу сделать свою жизнь как можно проще, но приходится туго.
Некоторые взрослые ненавидели мне проигрывать, а некоторые любили. Я помню этого канадца, Марселя Гавро – он был 30-м номером рейтинга, и я играл против него в про-ам. Я думал, Боже, он же легенда! Я играл с ним в 1/4 финала в Стивенейдж, и это был настоящий про-ам – 128 игроков, все, кто чего-то стоили, были там. Там был даже восьмой номер рейтинга, Стив Джеймс.
Я побил его со счётом 3:2, и сделал брейки в 80, 90 и 130 очков. Когда я взял один фрейм, я подумал, что это круто, когда второй – подумал, что если он побьёт меня 3:2, я всем в клубе расскажу, что я взял целых два фрейма у самого Гавро, а я побил его сам, 3:2. Он начал кричать: “Люди, это пацан просто невероятен! Кто этот мазафака?” (не перевожу дословно по понятным причинам).
И я такой – ого, да он стал поклонником! С тех пор он не оставлял меня в покое, на каждом про-ам, где он меня видел, он вопил: “Вот этот пацан! Вот ОН!!!” А я думал, о чём этот чувак, он что, дурной, или как? Я никогда не понимал, что во мне такого особенного, но рад был с ним подружиться. Я хотел бы знать, где он сейчас”.
Дальше повествуется о том, как отец дисциплинировал Ронни, отучал материться, хулиганить, играть на автоматах, а однажды, когда Ронни пошёл в клуб с Марком Кингом и его отцом и накосячил там, так надрал ему тапком задницу, что Ронни пару дней присесть не мог. В первой книге рассказывалось о том, как директор школы попросил Ронни принести свой первый чек на 450 фунтов и кубок, и как он показывал их своему другу в своём кабинете и хвалили его – тут этот рассказ повторяется.
“Мой папа никогда не говорил мне комплиментов. Никогда мной не восхищался, никогда не говорил “ты молодец”. Иногда я чувствовал, что делал всё очень хорошо, но всё равно подвергался критике. В конце я перестал обращать на это внимание, и наверное, это и помогло мне впоследствии правильно смотреть на вещи: “Ты взял кубок, это уже история, забудь об этом и бери следующий”. И это очень верный для спортсмена образ мыслей. Так это стало моим образом мыслей – мне никогда не давали думать: “Да, я чемпион любителей Британии”, и почивать на лаврах. Из меня это выбили в весьма юном возрасте.
Вероятно, он лепил из меня того спортсмена, каким хотел быть сам. Он хотел стать профессиональным футболистом, и был очень талантлив, но у него не было ментора, каким он стал мне, и он был ленив. Он понимал, что если я хочу добиться успеха, начинать надо с самого юного возраста”.
“Мама не играла большой роли в моём становлении, как спортсмена, кроме готовки и присмотра за домом, у неё была своя жизнь. Когда отцу исполнилось 30, ему уже необязательно было работать. Поразительно, особенно учитывая то, что он ленив от природы. Он рассказывал мне, что спал в то время как пакеты с зарплатами падали через дверную щёлку в час ночи, и по звуку определял их тяжесть. Если звук был недостаточно гулкий, он брал телефон, звонил, и говорил: “Эй, прекращайте столько воровать, пакеты слишком лёгкие!” И в этом заключалась вся его работа.
Когда мне исполнилось 14, папа серьёзно начал заниматься со мной бегом. Это была сделка – если я серьёзно отнесусь к бегу и фитнесу, и научусь быть дисциплинированным, он сказал, что я могу оставить обучение в 16 лет. Но я должен был показать себя в течение этой пары лет.
“Ронни, если ты хочешь раньше закончить школу, ты должен каждое утро бегать три мили, потом принимать душ и идти в клуб к 10.30, назад в 5.30, ужинать в 6.30-7 вечера, и ложиться спать в 9″. Мне не очень это нравилось, но я подумал – пойдёт”.